ПРЕДЫДУЩЕЕ
Я спал, и мне снилась теория глубокой операции. Я помню, как мне однажды объяснял ее наш политрук. Англичане, французы, американцы – все они живут вчерашним днем – говорил он. Их военная мысль забуксовала, завороженная оборонительными линииями Большой Империалистической. Когда армии сидели друг против друга в окопах, и любые аттаки разбивались о ряды колючки, опутавшей пулеметные гнезда.
- Фашист и человеконенавистник Дуэ предлагает вываливать бомбы на головы мирного населения, пока оно не потребует от своего правительства капитуляции. Не так будет действовать революционная красная армия. Пусть империалисты думают отситдеться за своими оборонительными линиями. А мы сперва обрушим на них огонь тяжелой артилерии. Чего лыбишься? Мало? Мало, согласен. Тяжелая артиллерия и в первую мировую была. Но тогда ее применяли недостаточно массировано. Сегодня мы умеем быстро и скрытно сосредоточить на отдельрных участках фронта колоссальную огневую мощь. Плюс у нас есть принципиално новые артиллерийские системы.
- А после того, как боги войны накидают своих плюх, в дело идем мы – авиация. Артиллерия бьет вслепую, а авиация потом прицельно выбивает точечные цели, ключевые позиции, доты... Вообщем, не мне вам рассказывать, что умеют наши штурмовики.
- А теперь – танки. Тут политрук подхватил со стола здоровущую картоху, пару раз прошелся по ней ножом, и опустил перед нами на стол картофельный обрезок, удивительно напоминающий танк.
- Все видели Т-35?
Т-35 видели все. Пять башен. Три орудия. Крепость на гусеницах.
- Т-35 – танк прорыва. Он рвет ряды колючей проволоки и уничтожает живую силу противника в окопах, подавляет пулементные гнезда и огневые точки. Как сядет всей своей тушей над окопом, так и увидят господа импереиалисты, чего стоят все их Мажино и Маннергеймы. Так в обороне противника образуется дыра.А потом в эту дыру мы запускаем пехоту и средние танки Т-28, чтобы разметали все, что к фронту прилегает. Чтоб враги пробитую брешь не законопатили. Чтоб не ввели в действие резервы. Да чтобы не получилось организованного отхода, чтобы бежали без оглядки до самого океана. Но прорыв фронта и зачистка близлежащих районов – это еще только предисловие.
А теория глубокой операции начинается с легкого танка. С того, который идет в этот расчищенный коридор. Почему он легкий? Да чтобы быстро двигаться! Он идет в тыл. На 200 километров... На 300... За одну ночь!
- Ну, это уж вы хватили, товарищ политрук! За ночь на 300 километров. Что ж он, как грузовик прет?
- А и как грузовик. А то и быстрее. Что в песне поется? "Броня крепка, и танки наши быстры". А насколько быстры – болтать не велено. Болтун, он кто? Правильно, находка для шпиона. Но вам, товарищи летчики, я могу сказать – менять аэродромы вы будете часто и быстро. Наши глубокие операции расчитаны на очень большую глубину.
- И вот когда этот легкий танк появится где нибудь на улицах вражеской столицы, там не уже никто не придет с линейкой, чтобы померять ему толщину брони и калибр орудия... И деморализует врага он гораздо лучше, чем слепая бомбежка. Бомба – она падает без разбору, и на друзей, и на врагов. А зачем нам друзей бомбить, а?
- А как же враги, товарищ политрук?
- А вы подумайте, товарищи бойцы. Используйте научное мышление и марксистский подход. Для врагов у нас есть войска особого назначения, чтобы вести с ними беспощадную классовую борьбу на освобожденных территориях. Так что не прав, не прав господин Дуэ!
Я был очень даже в курсе насчет марксисткого подхода войск особого назначения к классовой борьбе на освобожденных территориях. И очень хорошо понимал, что политрук не врет, говорит все как есть. И воплощение этих планов в жизнь всего лишь вопрос времени. Все это я слушал в 36 году. Перед тем, как попал в Испанию. А с сентября 1939 весь мир наблюдал применение теории глубокой операции на практике. Правда, применяла ее не Советская Россия, а нацистская Германия, и называлась она блицкригом. Польша, Югославия, Франция, которая до сих пор не понимает, как это могло случится. Теперь вот Британия. Британия делила танки на пехотные и крейсерские. Британия жила где-то в прошлом столетии. Наяву я всегда содрагался при мысли о том, какую глубокую операцию могла сотворить в Европе РККА.
И я никак не мог понять, почему Советы поддерживают Гитлера. На словах вроде бы осуждают, а на деле... И вот, в ту ночь мне приснилось...
И мне приснилась карта Европы, поделенная на красную и коричневую половину. Потом чья-то рука приложила к карте линейку и прочертила линию от Белостока до Берлина. Прикинул расстояние – 640 километров. Если, скажем, за 8 часов – то надо двигаться со скоростью 80 км. в час. Таких танков нет. Такая скорость на гусеницах невозможна. А потом я увидел, как люди хлопочут вокруг танка, снимая с него гусеницы. Танк без гусениц ездить не может. У него нет колес, у него катки. И вдруг я вспомнил, что у советских БТ – как раз таки колеса... И я увидел колонну БТ, летящик по шоссе. На колесах. И я знал, что они собрались с утра быть в Берлине. На их пути лежали Варшава, Познань, Мюнхеберг. Но командующий только усмехался в усы. На Варшаву двигались отряды диверсантов. На Познань, на Зелов и на Мюнхеберг валились парашютисты. Все мосты на пути следования захвачены. Карта Европы постепенно становиться красной. Но это лишь заключительный аккорд большой симфонии.
А потом я увидел, как для того, чтобы прозвучал этот аккорд, техники хлопочут у ангаров, снаряжая самолеты для первого удара – по аэродромам. Как загружаются десантными отрядами траспортники. Как сосредотачиваются ночами артполки. Как двигаются цистерны с горючим. Все это течет к границам нескончаемым потоком ночами, а с первым светом замирает под маскировочными сетками.
А потом я вдруг понял, насколько беззащитны войска в момент тайного развертываения и сосредоточения перед наступлением. Во время войны их маневр прикрывает линия фронта. А ведь между Германией и Советами мир. И даже пакт. Между Германией и Советами – тонкая цепь пограничных застав. Была между ними Польша, уж скоро год, как нет Польши. Месяц назад Сталин откусил от Румынии Буковину, в Эстонии, Латвии и Литве размещены совесткие гарнизоны, не сегодня-завтра их тоже примут в СССР.
А потом я вдруг увидел, как тоже самое происходит с другой, коричневой стороны. И опять техники хлопотали у самолетов, и опять грузились десантники. Но на этот раз этот раз на летном поле застыли в темноте Юнкерсы. 87-мые "лаптежники", 52-ые транспортные, 88-е, о которых мы пока только слышали, встречаться с ними еще не приходилось. До, Москвы, конечно, не 640 километров, и у немцев нет танков на колесах, но ведь и не за одну ночь они собрались докатиться до Москвы. И если их удар придется на момент, когда советские войска в стадии развертывания... Вот краснозвездый мехкорпус движется к границе. Его мощь наверно равна половине танковых войск Германии Но сейчас танки на платформах, танкисты – в теплушках, тыловые части – на грузовиках, связь вообще неизвестно где – секрет. Командование позади в 500 километрах. Чтобы опрокинуть этот мехкорпус сейчас достаточно одного пехотного батальона. Ну полка. При соответствующей поддержке. И я видел, как через неделю после начала боев нацисты занимают Смоленск, нацелевая свои танковые клинья на Можайск, Ленинград и Ростов. И как карта становится коричневой. А я очень хорошо представлял, что будет означать коричневая карта. И меня затрясло, и я проснулся...
Ночь была безлунной, вокруг меня стояла кромешная тьма. Все тело ныло. Часы показывали одиннадцать ночи. Я зажег керосиновую лампу и пошел проведать Дженифер.
Уменьшено: 96% от [ 800 на 539 ] — нажмите для просмотра полного изображения
Комментариев нет:
Отправить комментарий